Никто не ждал такого приговора. До сих пор взяточников у нас в столице «диктатуры закона» не сажали, а ограничивались лишь условной мерой наказания.

И вот прецедент. Судья Саратовского областного суда Александр Дементьев в пятницу, в два часа дня, зачитал приговор по делу Грищенко. Два года колонии общего режима. Бурной встречи после трехмесячного заключения в изоляторе, радостного освобождения и обильного возлияния с друзьями по этому поводу не получилось. Грищенко увезли снова в тюрьму. Наши информированные источники сообщают, что после вынесения приговора дочь Грищенко и его адвокат по этому делу пытались пробиться на прием к Владимиру Марону. Не получилось. Да и что мог сделать для Грищенко после суда теперь уже бывший шеф? Суду же необходимо отдать должное. Вынесен приговор, которым явно ошарашено высшее руководство области. Известно, что на суд пытались оказывать давление с Московской. Но закон для председателя областного суда, для судьи Дементьева оказался превыше всего. Можно только позавидовать их мужеству и гражданской позиции.

В день вынесения приговора в зале находилось не менее 50 человек, были представители практически всех СМИ. Но я хотел рассказать о последнем дне судебного заседания, когда проходили судебные прения. Выступил государственный обвинитель. Выступил адвокат подсудимого и выступил сам Грищенко. Сказанное в тот день осталось, как говорится, за кадром, и пресса об этом не проронила ни единого слова. А напрасно...

Государственный обвинитель просил суд назначить Грищенко наказание в виде 8 лет лишения свободы: «Коррупция – это именно то зло, которое мешает построению нового общества, коррупция – это именно то зло, с которым призвал бороться президент Владимир Путин...»

Показания Грищенко не вызвали доверия, по мнению гособвинителя, в том числе и своей непоследовательностью. В своем выступлении Дмитрий Асташкин напомнил, что свидетельница Покровская обратилась в судебном заседании с устным заявлением о том, что на нее оказывается давление со стороны некоторых работников министерства культуры – изменить данные ею ранее показания, из которых было ясно, что Грищенко просил взятку. Сам факт такого давления Дмитрий Асташкин расценил также свидетельством того, что делается все возможное, чтобы Грищенко увести от уголовной ответственности. Государственный обвинитель напомнил, что преступление, совершенное Грищенко, дискредитирует органы власти и относится к категории тяжких.

Выступление адвоката даже сам государственный обвинитель охарактеризовал как блестящее. Действительно, те двадцать минут, что держал речь адвокат, он не сделал ни единой запинки. По мнению Барбакадзе, дело Грищенко отнюдь не является нашумевшим, как то пытаются представить в прессе: «На скамье подсудимых оказывались и генералы, и министры юстиции... Ничего здесь особенного нет: это Россия...» Любопытно, что даже адвокат признал, что «по данному уголовному делу ФСБ и прокуратура сработали неплохо».

Защитник Грищенко доказывал, что подсудимый только «злоупотребил служебным положением», а взятку не брал и поэтому ему вполне хватило бы меры наказания, не связанной с лишением свободы, так как, заметил Барбакадзе, «три месяца, проведенных в СИЗО, для Грищенко не прошли даром». По поводу 8 лет, которые попросил гособвинитель на суде, Барбакадзе напомнил, что министр юстиции России обвинялся в получении взятки в 40 тысяч долларов и осужден был к 9 годам условно...

Сам Юрий Грищенко говорил много. Рассказывал, как организовывал праздник в Калмыкии и как там общался с президентом Кирсаном Илюмжиновым. Грищенко вспоминает, что позволил себе сделать ему замечание: мол, столько средств выбрасывается на праздник – не лучше бы отдать эти деньги старикам, детям... После этого замечания, повествовал Грищенко, Илюмжинов возил его в своем «линкольне» целый день по Калмыкии и показывал храмы, больницы, деревни, построенные за время его правления. «После увиденного я извинился перед этим человеком», – сказал Грищенко и опять же вспомнил, как на прощание, «за рюмкой чая», Кирсан рассказал ему такую притчу. Чабан пас отару овец. Заснул, овцы пропали. Приходит он домой, бегает, ищет – нигде нет овец. Зашел к соседу. Спросил, не знает ли, мол, где могут быть овцы. Сосед ответил, что не знает, не видел. Чабану показалось, что как-то странно бегают глаза у соседа. И он заподозрил его в краже. Минул день, и отара овец нашлась в овраге. Пришел чабан к соседу. Смотрит на него, неловко чабану. И глаза у соседа не бегают, нормальные глаза... И стало стыдно чабану, что напрасно заподозрил он соседа в краже... После рассказа про чабана и его овец Грищенко обратился к судье: «Я виноват... злоупотребил».

Грищенко сказал, что человек, который придумал тюрьму, был гением. Трех месяцев ему хватило, чтобы о многом подумать и задуматься.

После судебных прений был объявлен перерыв, по окончании которого Грищенко было предоставлено последнее слово. Он сказал: «Ваша честь, я огорчен, что совершил такой поступок и тем самым поставил не только себя в такое положение, но и положил пятно на своих близких, коллег. Прошу простить меня и не наказывать лишением свободы, дать шанс на исправление. Простите меня, ради Бога».

Грищенко в судебных прениях обронил такую фразу, обращаясь к судье: «Если можно, не лишайте меня свободы. Я, конечно, понимаю, что и на зоне хватит работы в плане культуры, но лучше будет, если этим заниматься я буду на свободе»...

Суд решил, что два года Грищенко должен будет «поднимать» культуру на зоне.

Опубликовано: «Новые времена в Саратове», № 8(23), 28 февраля – 6 марта 2003 г.