Яндекс.Метрика

Первая провинциальная

Первая провинциальная

У нас снова юбилей, и опять у вуза. На этот раз свое 100-летие отмечает государственная консерватория имени Собинова. О том, что должен был бы в идеале извлечь нормальный культурный саратовец из этого события, мы попросили рассказать заведующего кафедрой специального фортепиано, профессора, заслуженного артиста, заслуженного деятеля искусств России Анатолия Скрипая. С 1997 по 2008 годы он был ректором консерватории.

– Анатолий Александрович, чего сегодня не было бы в Саратове, если бы не было консерватории?

– Я думаю, театра оперного не было бы, оркестра симфонического. Да и филармония, как во многих других городах, держалась бы на приезжих артистах. Не было бы многих замечательных музыкантов. Ресторанных оркестров, кстати, тоже...

У нас был бы значительно ниже уровень музыкальных школ. Хотя сегодня в регионах и так тенденция неблагоприятная – профессия музыканта теряет свой былой престиж. Раньше он у нас был. Хоть и не такой, как в Германии, где, если у тебя увидят в руках футляр от скрипки, то могут даже и визу не спросить.

Но самое главное – не было бы той замечательной публики, без которой не может жить настоящая музыка. А это вообще явление удивительное, потому что наша публика по своему качеству не уступает московской. Заметьте, что в неконсерваторском городе этой культуры вообще нет. Там даже знаменитой виолончелистке Наталии Гутман или какому-нибудь известному пианисту часто приходится играть в пустых залах.

В Саратове в свое время сложился уникальный природный баланс, в результате чего город стал таким, каким мы его любим.

– Каким? Что вы имеете в виду?

– Университетским, музыкальным, культурным. Через 50 лет после открытия Московской консерватории все почувствовали, что пора открывать консерватории и в провинции. Озаботилось этим и Императорское Российское музыкальное общество. Оно находилось под покровительством царской фамилии, председателями общества были великая княгиня Елена Павловна, князья Константин Николаевич и князь-поэт Константин Константинович, знаменитый К.Р.

За право открыть первую провинциальную консерваторию Саратов, между прочим, соревновался с Одессой и Киевом. Ничего себе города? И еще не известно, как повернулось бы дело, если бы не наш бывший губернатор Михаил Николаевич Галкин-Враской. К тому времени он уже заседал в Государственном совете и был влиятельной фигурой. Галкин-Враской – страшный меломан! Практически вся наша нынешняя музыкальная инфраструктура создана благодаря ему. Это он в 1870-е организовал в Саратове отделение Музыкального общества. А ведь мало кто помнит, что до того, как стать членом Госсовета, он возглавлял... главное тюремное управление России и даже написал какой-то теоретический труд по развитию пенитенциарной системы.

С его легкой руки в Саратове в 1895 году было открыто музыкальное училище. В 1902 году как раз для него по проекту пензенского архитектора Ягна было построено знаменитое здание с нашим великолепным залом. А в 1912 году уже Каллистратов перестроил его под консерваторию, придав ему такой вот экзотический готический стиль.

– А имя Собинова?..

– В общем-то, никакой связи. Он бывал здесь, часто пел и в нашем зале, и в оперной антрепризе. Но никаких профессиональных связей не имел и никаких организаторских усилий по созданию консерватории не предпринимал. Сразу после его смерти, в 1935 году, Верховный Совет, чтобы увековечить память знаменитого тенора, особенно не раздумывая, решил присвоить его имя саратовской консерватории.

Но здесь была другая интересная история. Дело в том, что Сергей Рахманинов был инспектором Музыкального общества. По его поручению композитор побывал с инспекторской поездкой в Киеве, Одессе и Саратове. У нас отметил очень хорошее здание, великолепный зал, в котором сам любил выступать – почти каждую осень играл. Отдал должное замечательным организационным качествам директора музучилища, впоследствии первого ректора консерватории Станислава Экснера. Но при этом Рахманинов сказал: преподаватели саратовского музучилища произвели на меня очень сильное впечатление, притом отрицательное... Практически он высказался против организации консерватории в Саратове, учитывая низкий уровень имеющихся на тот момент педагогических сил.

Как ни странно, это мнение сыграло огромную положительную роль в будущей судьбе консерватории! Галкин-Враской не мог и не хотел согласиться с такой оценкой музыкальных возможностей Саратова. Не споря с Рахманиновым, он сумел организовать в наш город целую экспедицию ведущих педагогов Европы и России – около 20 человек. Я до сих пор не знаю, как они это сделали. Ведь финансовые возможности самой консерватории были небольшие – мы читали отчеты в архиве. А люди-то все с именами, капризные, за три рубля не поедут «в деревню, в глушь, в Саратов». Но вот смогли убедить, нашли, как говорят теперь, спонсоров. Тут и местный меценат Петр Михайлович Волконский отметился, и княгиня Мещерская – жена одного из губернаторов...

– Кто же приехал в Саратов, что это были за имена?

– Из Московской консерватории – выдающийся виолончелист Козолупов, учитель Ростроповича. Он даже два года ректором был после революции. Выдающийся польский пианист Иосиф Сливиньский, ученик Антона Рубинштейна – гремел на весь мир как один из лучших исполнителей Шопена. Браться ГаекиЭмиль и Ярослав, словенской национальности музыканты. Ярослав был скрипач, рано умер от туберкулеза. А о значении Эмиля Гаека, пианиста, свидетельствует тот факт, что до Второй мировой войны он был бессменным членом жюри всех конкурсов Шопена в Варшаве.

Из Киева в Саратов приехал знаменитый певец, любимый тенор Чайковского Михаил Медведев. Из Петербурга приехала Алевтина Пасхалова. Известно, что она пела Снегурочку под управлением самого Римского-Корсакова. Был знаменитый вокалист и педагог Николай Сперанский. Позже у нас работал баритон Антон Боначич, друг Шаляпина.

А наш знаменитый трубач Брандт! До сих пор все трубачи играют его этюды. Коллеги звали его по-русски – Василий, а был он двойным тезкой будущего канцлера Германии Вилли Брандта...

В общем, всех перечислить невозможно. Одно можно сказать определенно: критика Рахманинова оказалась очень полезной, потому что в результате мы заполучили в консерваторию сливки музыкального педагогического общества.

Конечно, после революции многие из них покинули и город, и страну.

– И что, развитие приостановилось?

– Так не бывает. Присутствие больших талантливых людей оставляет след на долгие годы. Кроме того, в 1941 году в Саратов была эвакуирована половина Московской консерватории, другая половина – в Свердловск. Два года, чтобы не множить деканаты, Саратовская консерватория так и называлась – Московской.

Кстати, Сталин отлично понимал, как надо представлять страну за рубежом. Еще 1927 году, когда на первом конкурсе Шопена практически все призовые места и дипломы отобрали наши музыканты – Оборин, Гинзбург, Брюшков, Шостакович, который тогда еще выбирал между исполнительским и композиторским искусством, – по всей стране начали строиться музыкальные школы. Это тоже дало свой долговременный эффект.

Студентом я еще застал золотое время консерватории. У нас, например, всегда была сильная фортепианная школа. Ее заложили ученик Нейгауза и мой учитель Семен Бендицкий, ученики Игумнова Гольдфедер и Серов – между прочим, внук Валентина Серова, замечательного русского художника. Профессор Сатановский, который учился в Киеве вместе с Горовицем. А профессор Радугин был выпускником Московской консерватории по классу Гольденвейзера.

А кафедра скрипачей с такими ее знаменитостями, как Зайц или Гольденберг, ученик Ойстраха! Была замечательная педагог и вокалистка Ольга Стрижова. Она воспитала знаменитую певицу Галину Ковалеву, солистку Кировского театра, нынешней «Мариинки», и профессора Ленинградской консерватории, где ее имя почитается до сих пор.

– Вернемся к публике. В Саратове она действительно особенная, консерваторская?

– Не стоит ничего преувеличивать. Ее немного, и сегодня она, наверное, тоже уже другая. Но если еще есть люди, которые заполняют наш зал, чтобы слушать любимую музыку, а не просто дремать от скуки, это замечательно. По-моему, это и есть настоящая элита общества.

Сейчас само это понятие размывается, потому что за годы перестройки понаоткрывали музыкальных вузов, называли их академиями, а они по сути, как были, так и остались пединститутами или институтами культуры. А музыкант высшей квалификации – дело штучное, его на поток не поставишь. Сколько должно быть консерваторий, я не знаю. А какой процент талантливых детей рождается, которых там нужно учить? Неталантливых тоже нужно учить, потому что музыка – орудие культуры. Но их нужно учить по-другому.

Представьте, что еще относительно недавно зал консерватории заполняла почти исключительно университетская профессура. Григорий Кондратьевич Ершов, был такой местный дирижер, руководил симфоническим оркестром медицинского института – и такой тоже был! Сын профессора Штерна Сергей Штерн, который сейчас работает в Швеции, играл с оркестром концерт Грига. А занимался в классе у Бендицкого по программе... педпрактики.

– Что бы вы хотели пожелать тем студентам, кому посчастливилось учиться в юбилейный год в консерватории?

– Я студентов всегда жалею, за что они надо мной в своих капустниках подшучивают. Говорю им честно: ребята, вы выбрали себе очень трудную жизнь. Но я вам завидую, потому что это вы будущая элита общества – те, кто будет сохранять и развивать нашу культуру. Вы будете общаться с настоящими гениями и их произведениями, а это сильно поддерживает нас в жизни.

Но я говорю и другое: не потеряйте попусту время в одной из старейших отечественных консерваторий. Ведь здесь даже стены учат. Надо только уметь слушать.


Опубликовано:  «Новые времена в Саратове» №34 (481)
Автор статьи:  Евгений МУЗАЛЕВСКИЙ
Рубрика:  Культура

Возврат к списку


Материалы по теме: