Я давно мечтал взять интервью у актера достаточно известного, взрослого, осознавшего вся тяготы и перипетии своей профессии. Выкроив время в его запарке между репетициями, спектаклями, часами работы на выпускном курсе, мы беседуем с заслуженным артистом России Игорем Баголеем.

– Ты никогда не задумывался, что в нашем стремительном мире актерская профессия от простого увеселителя публики постепенно переходит в ранг элитных? В силу предварительного отбора по внешней данным – фигуре, лицу, а также легкости, коммуникабельности вы, артисты, превращаетесь в некую достойную и образованную касту?

– Я знаю, что у меня на курсе есть дети от, как говорят, элитных родителей. Они могли бы учиться в любом университете страны, у них могла быть свадьба в Нижнем Новгороде, а они выбрали нас. Потому что семья убеждена: нынешнее актерское образование достойное в плане интеллектуального развития личности. Ты правильно заметил, что наши студенты более раскованны, чем сверстники, учатся говорить, танцевать, петь. Получается, что постепенно актерская профессия перестает быть уделом талантливых, но…

– Бедных.

– Что-то вроде. Причем они серьезно и много учатся. Результат все-таки зависит от многих факторов: трудолюбия, упорства, таланта.

– Еще я заметил, что за те же последние двадцать лет известные актеры в своих интервью все реже говорят о том, что не хотели бы своим детям такой же участи.

– Ты попал в точку. Как мы ни уговаривали с Любой (жена актера – А. С.) старшую дочь не ограничивать свою свободу выбора, она пошла по нашим стопам. И представляешь, в тот год мы набирали новый курс, и она учится у нас! Мы ведь всегда хотим, чтобы наши дети были лучше нас, пошли дальше нас. Мы желаем им успеха и счастья, но для всего этого важно стать личностью. Хотя им сложнее, чем нам – общество изменилось, ценности изменились…

– Ты сказал о совпадении. Случай ведь играет в актерской профессии очень важную роль. Трудно представить, что могло бы случиться с дарованием Олега Янковского, не попади он практически случайно в культовый советский фильм «Щит и меч».

– А потом в «Ленком» к Марку Захарову...

– Я думаю, что Янковский был нужен в тот момент Марку Захарову практически так же, как Захаров Янковскому. А что ты думаешь о том, что актеры, проживая другие жизни, находятся в тонусе значительно дольше этакого средневзвешанного гражданина? Вот в этом году пошли новые юбилеи – семьдесят пять Табакову, Гафту… Приличный возраст, а посмотри, в какой они форме.

– Наша профессия требует поиска в себе других «я». И при этом нужно быть не только в форме, но и в равновесии с собой. Сложнейший процесс. Многих он выкидывает за борт. Многие попадают в жуткие депрессии. Выпивают актеры, как известно, больше, чем «средневзвешенные» – опять же, чтобы найти равновесие. Я думаю, что долголетие зависит от наследственности. Но актеры в целом обязаны вести активный образ жизни, быть все время в действии, постигать и изучать новое. У них очень активное мышление, обязанное реагировать на разные ситуации – все это подталкивает и, может быть, молодит.

– А что тебе дал статус заслуженного?

– Ты знаешь, что я, как и многие, наверное, другие актеры, в юности попадал в моральные штопоры, когда, кажется, не могу, нет сил, кончается желание. И все равно через это состояние необходимо продираться упорством и работой. А статус? Я к нему долго привыкал. С одной стороны, он дает некую новую волну, некую уверенность, с другой –«бронзоветь» не хочется.

– Как не хочется вначале отзываться на имя и отчество?

– Вроде этого. Название не меняет сущности. Твое содержание не поменяет из-за регалий свою глубину.

– Тебя что-то держит в этом городе? Как глубоко ты чувствуешь себя саратовцем?

– Сложные вопросы. Я фаталист – верю в судьбу, но однозначных ответов не дам.

Саратов стал для меня тем городом, в котором я нашел все, что искал: семью, театр, учеников. Сюда я приехал после десятого класса, в 82-м. Моя родина на Севере, я из Воркуты. Там остались детство, друзья, родители. Город меня очень сложно принимал. Я поступил на актерский курс, потом ушел в армию. По возвращении были мысли попробовать поступить в Москву, но мой самолет однажды случайно посадили на Энгельсский аэродром. И я успел посмотреть дипломный спектакль моего покинутого до армии курса «Полет над гнездом кукушки»... И – остался. Представляешь, совпало, что и тот курс, и мой новый вела Валентина Александровна Ермакова!

– А потом?

– А потом я получил от Александра Ивановича Дзекуна на четвертом курсе главную роль в спектакле «Опасные связи». Так что моими большими учителями были мужчина и женщина.

– В новой версии «Чайки» в Драме ты уже играешь не мечущегося юношу, а взвешенного Тригорина. Скажи, а трудно играть роль, находить образ, который очень далек от твоей человеческой сущности?

– Бывает, что роль за собой несет очень большой объем работы – большие тексты, монологи, но тебе абсолютно не сложно. В идеале - ты плывешь по ней. Стоит только начать говорить, и выносит тебя куда надо. А бывает несложная, маленькая вещь, но нужно найти, сыграть непонятный, не смоделированный тобой характер, и ты чувствуешь себя жалким. Ты говоришь: «Ненавижу этот спектакль», когда выходишь после него с чувством, что залез в чужое белье. Противно, когда у тебя остается внутреннее противоречие с героем.

Другой пример. Александр Плетнев поставил «Лучшие дни моей жизни». В спектакле я играю подлеца Блика. Мы одно время спорили – кто это придумал ход к роли: я или режиссер. Я утверждал – Александр, он – наоборот. В какой-то момент Блик с отвращением бросает беленький платочек. С чувством некого превосходства или откровенного хамства. Потом у него в спектакле платочков стало много. Такой вот случайный элемент, а роль получилась. И вот что я еще думаю: Блик – одно из моих глубоких, противных «я», которые живут в каждом человеке. Такие роли заставляют задуматься и представить, что бы было, если бы я не выбрал свою профессию.

– Тебе бывает страшно?

– Как всякому нормальному человеку. Бывает, клинит память, например. Ты знаешь, что такое актерские ужасы?

– Знаю, что такое актерские байки.

– Это несколько другое. Актерские ужасы – это когда тебе снится, что нужно с ходу сыграть главную роль, Вальмона в «Опасных связях» например. Тебе говорят – не бойся, не срывай народу спектакль. Только выйдешь на сцену, а там декорации и твой опыт тебя размагнитят. А ведь ты зал не видишь, только знаешь, что аншлаг. Только слышишь их дыхание. И вот просыпаешься в холодном поту со скрюченной рукой перед собой. Помнишь, как в «Бриллиантовой руке» у Миронова.

– Ты вспомнил большого актера, известного, в культовом фильме. А как выстраиваются твои отношения с кинематографом?

– Сложно. Мы же получаем дипломы актеров театра и кино. Жить в провинции, совмещая массу забот с двумя ночами в поезде для отсъемки одного игрового дня, крайне сложно. Поэтому чаще приходится отказываться. Что я успел? Я снимался в сериалах «Парижане», «Эра стрельца» и «Передел. Кровь с молоком». Этим летом молодой московский режиссер Вадим Арапов снимал в Саратове малобюджетный фильм с условным названием «Лето над Волгой». Мы согласились ему помочь – может, что получится. Но я помню и первую работу на саратовском телевидении на канале НСТ в передаче «Геометрия красоты». В любом случае это опыт.

– Ты уже не первый год передаешь свой опыт молодым дарованиям. Это важный опыт? Поддерживает твою форму?

– Безусловно.

– А как ты оцениваешь форму нашей Драмы?

– Я думаю, что мы в порядке. Жалко только, что у нас нет постоянного режиссера. Но работы привлекаемых на отдельные спектакли Антона Коваленко, или Марины Глуховской, или того же Александра Плетнева назвать слабыми никто не решится.

– Давай немного в конце от театра отвлечемся. Ты футбольный болельщик?

– Скорее, я болельщик-любитель. Когда выходят команды на поле крупных турниров, это напоминает сражение гладиаторов. На кон поставлена честь нации. А еще, как в театре, так и в футбольной команде, должен быть яркий лидер, который потащит, поведет за собой всех. Не побоится взять игру на себя.

– А тренер сродни главному режиссеру?

– Точно. И один в поле не воин, без партнеров ты не справишься.

– Ты опять говоришь о театре?

– Это естественно. Театр – моя жизнь.

– Не простая.

– Как у всех, как и везде. С борьбой за свое мнение, за свое имя, за свои идеалы.