«Трудно представить, какую радость пришлось испытать каждому «параднику»: остаться живым и через несколько дней вдруг поехать прямо в Москву! Эту радость словами не опишешь... Эту радость пришлось испытать и мне.

Войну я закончил в Праге в составе подвижной группы 38-й армии 4-го Украинского фронта. Всех бойцов, отобранных для участия в параде, посадили в пассажирские вагоны. Наш эшелон провожали не только бойцы и командиры армии, но и чешские друзья. Долго звенели в ушах сердечные чешские песни, а в вагонах было полно цветов. На третий день мы пересекли границу и вступили на родную землю. Пограничники выстроились для торжественной вcтречи. Собрался народ, возник митинг, но мы ничего не могли говорить, потому что просто ошалели от счастья. Сколько нужно было с боями пройти, сколько крови пролить, сколько друзей потерять, чтобы вернуться к своей земле, под свое небо с чувством исполненного долга. Раздалась команда: «По вагонам!» До своей границы мы ехали в чужих вагонах, а здесь, на своей земле, нас ждал специальный поезд. И тут мы были поражены – каждому отдельная полка, настоящий матрац, свежие простыни. До чего же мы отвыкли от такого комфорта. Ведь все годы в лучшем случае были жесткие нары, голые доски, шинель, вещмешок – больше ничего. А тут обеды из тарелок. Мы забыли о них, привыкли к своим котелкам.

Мой сосед по купе гвардии старшина, механик-водитель танка, еще с границы дал те­ле­грам­му-молнию домой матери, сестрам: «Встречайте». Всю ночь парень ворочался на полке – столько лет не видел своих, да и писем давно не получал. Наконец поезд медленно подошел к станции. Соскочил Сергей на перрон, обнял поседевшую мать. И вдруг слышу страшный крик, плач. Голосили сестры от радости, что увидели Сережу не убитого, веселого, с орденами. Голосила мать, прижимая к себе сына. Не замечая слез, рассказали они Сергею, что его отец совсем недавно погиб под Берлином, а старший брат попал в плен вместе с тремя миллионами наших солдат, которые оказались в плену в течение первых трех месяцев войны. Четверо стояли низко склонив головы, и подумалось мне, что оплакивают они всех, кто не вернулся с этой страшной войны. Потом Сергей познакомил меня со своей родней. Я увидел под платками выплаканные глаза, увидел изношенную до крайности одежду, а на ногах – лапти. Село было разграблено оккупантами, оставшиеся в живых люди ютились в землянках. Мы, солдаты, ехавшие на парад, конечно, мигом собрали продукты, мыло и еще кое-что житейское.

...Поезд шел, торопился. Родина! Даже воздух был особенным. До чего же мы истосковались по своему небу, по своей природе. Короткая остановка... Стояло раннее утро, но из ближней деревни вовсю бежали к нам люди, и казалось, это наши мамы, сестрички. Старик с широкой бородой говорил: «Дайте-ка поближе подойти, посмотреть, посмотреть на победителей. Ведь сколько тут встречал эшелонов – одни раненые. Но вот дожили мы, дождались здоровых, красивых». Уже поезд отходил, а нас все продолжали обнимать, целовать, нам до самой земли кланялись.

Дальше мы видели, как колхозницы и ребятишки пахали на коровах. Бойцы горели желанием броситься на помощь этим женщинам и детям. Ведь это они нас кормили в войну! Спасибо им!

Поезд мчал нас все ближе к Москве, его пропускали, как особо важный. Вскоре мы въехали в столицу. Сводные полки обосновались в разных районах города.

После прибытия нашего поезда на вокзал мы вышли из вагонов и пошли строем. Мы шли по улицам, украшенным приветственными плакатами, цветами. Все окна и балконы распахнуты – всюду люди. Тротуары забиты народом... Нас обнимали, целовали, а ведь мы шли строем. Бывалые солдаты плакали вместе со всеми – ну как об этом рассказать, не знаю. Наш 4-й Украинский фронт разместили на Красной Пресне. Началась труднейшая работа – подготовка к параду.

Парад Победы 1945 года. Это гимн Победе! Основными участниками была молодежь, и ходить строевым шагом им не довелось ни до войны, ни тем более на войне. Каждый понимал, что если мы одолели такого матерого, кровожадного зверя, каким был фашизм, то надо достойно показать себя как победителей на торжественном марше по Красной площади.

Занимались по 8 часов в сутки. Днем 4 часа и ночью, на Садовом кольце, с часу до пяти утра. Городское движение прекращалось. И в эти четыре ночных часа Садовое кольцо гудело от ударов солдатских сапог. Ребята рубили, ног не жалели, и себя тоже. Особенно трудной была первая неделя занятий. Надо было притереться друг к другу, приноровиться не только к высоте поднятой ноги, но и к силе удара по асфальту, а позже по брусчатке на Красной площади, добиться четкости в скорости марша – 120 шагов в минуту. И конечно, равнение. Ох это равнение! Тяжкое дело. Шеренга из двадцати человек должна быть ровной, как струна, во время движения, особенно на повороте. Это доставалось великим трудом, трудом до седьмого пота. И так изо дня в день, целый месяц. Наконец-то мы почувствовали, что коробка из двухсот человек превратилась в одно целое, в один организм с одним сердцем, с одним дыханием.

Конечно, были у нас и культ­походы, встречи с артистами, особенно кино, чьи фильмы нам изредка приходилось смотреть. Навсегда остались в памяти встречи с Михаилом Жаровым, нашим земляком Борисом Андреевым и его другом по фильму «Два бойца» Марком Бернесом, Николаем Крючковым, Людмилой Целиковской, Клавдией Шульженко и другими. Каждая такая встреча придавала нам силы, поднимала настроение. На встречи в театры ездили мы на грузовиках, наших фронтовых ЗИСах. Сидели на крепких досках, которые крепились к бортам скобами. Каждая такая поездка по улицам города, как правило, сопровождалась песнями – веселыми, озорными, со свистом. Больше всего любили исполнять песню о Стеньке Разине со множеством припевок. Любили петь «Жди меня», про землянку и особенно «Катюшу».

Парад Победы 1945 года я не случайно назвал гимном Победе. Исход войны и судьба человечества решались на советско-германском фронте. Но мы, в России, не делили эту войну на свою и чужую, на Великую Отечественную и Вторую мировую, на войну в Европе, войну в Азии и Северной Африке. Огненное дыхание мирового пожара опалило более шестидесяти стран. Сотни миллионов людей были ввергнуты в бездну горя и испытаний. У нас была общая беда. У нас была общая радость! Общая Победа! Действительно: Одна Победа на Всех!

Однако пришла пора показаться, как говорится, на людях, держать отчет, экзамен. И такой день настал. Это было 24 июня 1945 года.

Мы знали, что на праздничных трибунах будут присутствовать не только лучшие люди нашей страны, но и представители зарубежных государств, что репортаж о Параде Победы будет транслироваться на весь мир.

Перед торжественным маршем волнение охватило не только десятитысячную группу рядовых участников всех десяти фронтов, но и, как рассказывали после, даже самого маршала Советского Союза Жукова, принимавшего Парад Победы.

Сорок три минуты шагали мимо трибун сводные полки. Но за этими минутами – 1418 дней и ночей Великой Отечественной войны.

Полки шли хоть и раздельно, каждый сам по себе, со своими боевыми прославленными знаменами, однако в целом это была одна сплошная лавина, представляющая всю многомиллионную нашу армию.

Торжественный марш продолжался... Мужественные лица воинов-победителей, их восторженно сияющие глаза, их боевые награды и золотые звезды на новых мундирах, их чеканный шаг – все это волновало до глубины души.

Как я помню, мы шли гордые, с особой русской удалью, молодцеватостью, точнее, мы не шагали, а летели на крыльях победителей. Нами любовались, нам аплодировали. Оркестр в 1400 человек играл каждому полку особый марш. Это были мгновения, всего четыре минуты, за которые мы прошли всем сводным полком по площади.