Дело, вероятно, было так.

Начинающий писатель Т. очень хотел написать книгу. Для этого у Т. было немало всего: и материалы, и средства на издание, и, конечно же, уйма свободного времени, вне которого невозможно писать книги. Не было только опыта, да еще писательского имени. Тогда он обратился к автору многих докладов, книг, брошюр, статей, предисловий и афоризмов писателю «с именем» по фамилии А.

– А что, дорогой А., если мы в соавторстве напишем книгу, я материалы просто сказочные предоставлю из-под нашего стола, а вы рукой Мастера и чарами Маргариты пройдетесь по тексту, ведь у вас, как и у меня, времени свободного от основной работы хоть отбавляй, судя по тому, сколько научных работ, диссертаций, публикаций, оригинальных выступлений в телевизионных ток-шоу и просто газетных интервью за вашими плечами за довольно короткую жизнь в искусстве?

И на все отзывчивый А. добродушно согласился с предложением, быть может, решив: одной книгой больше, одной книгой еще больше – какая разница?

И книга вышла! Большая и красивая. Генерал-губернаторская.

Мы позволим себе беглые и ни на что не претендующие заметки о ней.

Последняя, самая объемная, придавшая книге название глава «Защищая конституционный строй России» не вызвала у нас ни особых эмоций, ни особых замечаний. Авторы справедливо указывают на то, что гостайны оберегаются не только в России, но и в самых что ни на есть демократических странах. Примеры, скажем, хищений редких и цветных металлов, на наш взгляд, убедительны.

Также мы поддерживаем авторов в главе 1 «Краткий экскурс истории» – о деятельности и методах госбезопасности при Борисе Годунове, Петре Великом и Екатерине II.

Но наши читательские, а где-то даже и гражданские, претензии вызвали те главы, что посвящены славному прошлому неувядаемых органов ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ СССР.

Удивительно, признаемся мы, в книге 2002 года издания видеть определение крестьянских восстаний начала 20-х годов как «бандитскую деятельность», которая «главным образом инспирировалась антиправительственными силами, в том числе и политическими партиями оппозиционной направленности. Идейная платформа бандитизма в целом отвечала правоэсеровским лозунгам «За Советы без коммунистов», «За свободную торговлю», в ней нередко просматривалось идейное влияние анархизма» (с. 38).

Не жалеют красноречия авторы и для охулки тех красных командиров и их сподвижников, что пытались противостоять каннибальской политике самого человечного человека тов. Ленина. «Для региона было характерно наличие особого вида проявлений бандитизма – так называемого «красного бандитизма» (авантюра Сапожкова и «Питерское» восстание), когда регулярные красноармейские формирования полностью или частично трансформировались в бандитские группировки» (там же).

Примечательно, что приступая к описанию не самых привлекательных страниц истории одного из самых ужасных в истории человечества режимов вообще и его замечательных «органов», в частности, каковых, как всем известно, было более чем каких-либо иных, авторы книги не раз подчеркивают, что «основные аспекты этой линии (пыток, террора, бессудных расстрелов – Д.Л., Б.Л.) были заданы правящим режимом, который определял постановку соответствующих задач и перед органами ОГПУ» (с. 49). Так, в главе «Годы незаконных массовых репрессий» упор делается исключительно на злую волю Сталина и его приспешников. Сообщаются цифры репрессированных «чекистов» и делается душераздирающий вывод: «Более 40 тыс. сотрудников НКВД СССР, честно выполнявших свой долг и противившихся противозаконным методам (курсив наш – Д Л., Б.Л.), были репрессированы и уничтожены в этот период» (с. 62). И даже верхушка «органов» была лишь «свидетелями» черных дел Сталина: «По воле правящих кругов лица из числа руководящего, оперативного и следственного состава органов НКВД, творившие расправы над советскими людьми в 1937-1938 гг., как лишние свидетели были физически уничтожены» (с. 630). Это про Ягоду с Ежовым с их заместителями? А кем? Вероятно, Сталин, Маленков, Каганович и примкнувший к ним Никита взяли в руки по маузеру. Что ж, другие «простые исполнители» другой страны все той же кровавой сердцевины ХХ века тоже, помнится, заявляли на одном памятном (и непонятом не только авторами книги) процессе: мы лишь исполняли приказ фюрера.

А потом?

Потом годы войны. Особенно тщательно повествуется о разъяснительной работе НКВД, бдительности советских граждан, невероятном обилии всяких шпионов и диверсантских групп на территории нашей области, а также об информировании руководства о «проблемах народно-хозяйственного значения, в том числе социального характера» (с. 98). Например, «О случаях опухания колхозников на почве недоедания в колхозе имени 12-летия Октября Безымянского района» (с. 99). По информации НКВД, такие безобразные и столь исключительные, надо полагать, по вине нерадивых руководителей, факты исправлялись. В книге приводятся резолюции секретаря обкома типа: вызвать зав. облоно (директора завода) и разобраться. Как они разбирались, в книге не описано, но число пострадавших от этих «разборок», включая погибших, хотелось бы уточнить.

А потом?

Потом был этап КГБ, названный в книге «На фронтах тайной войны».

Обстановка была непростая, ведь на смену войне явной враги объявили войну тайную. Негативные процессы усугублялись докладом Хрущева, который «вызвал массу искаженных слухов и домыслов» (с. 112), венгерские события, о которых многие граждане не знали настоящего положения дел и выражали протест против введения в эту страну войск Советской Армии» (с. 112).И по всему поэтому – внимание! – «Подобные процессы стали платформой для развития активно подогреваемых западной пропагандой процессов в СССР по формированию так называемой «политической оппозиции» в виде различных «правозащитных» и иных организаций, боровшихся за «соблюдение прав человека» (с. 112). Здесь очень хочется сказать «Здрасьте! За вами пришли из лечебного профилактория ФСБ РФ, чтобы разобраться кое в чем, начиная с гласности и кончая демократией».

Не прекращался при этом и старый добрый шпионаж, отношение к которому почему-то стало непомерно либеральным. Судите сами. «В начале 1975 г. в управление КГБ поступила информация, что житель Саратова Николаев, студент 5-го курса одного из вузов города, был задержан в пограничной зоне без соответствующего разрешения на пребывание в ней. При личном досмотре у него были обнаружены схемы расположения месторождений нефти и газа, имевшихся этом районе. К подобной информации проявила интерес разведывательная служба одной из сопредельных стран» (с. 122).

Нисколечко не подвергая сомнению этот прискорбный факт, мы были прямо-таки поражены, узнав, что с учетом того, что Николаев, коллекционируя пластинки, намеревался обменять секретную информацию у знакомых москвичей «на записи западной музыки», и «того, что он характеризовался положительно, было решено Николаеву от имени органов КГБ вынести только официальное предостережение» (с. 122). Но ведь шпионаж остается шпионажем по УК РСФСР, независимо от того, на что собирается обменять злодей добытые сведения: на записи музыки или ящики коньяка? Есть законы, согласно которым следствие, коли факты подтвердились, было обязано передать дело в суд, который и должен был бы решить меру наказания для студента Николаева. Но, видимо, степень любви к студентам была у саратовских чекистов превыше всего. На САЗе «исчезла совершенно секретная компоновочная схема ракеты. (...) Схему мог похитить студент Московского авиационного института, проходивший на заводе практику. Оперативная группа, выехав в Москву...» (с. 121-122) ну , словом, повязали голубчика, но так как «совершенно секретную схему» он хотел «использовать для своей дипломной работы... было принято решение не привлекать его к уголовной ответственности». А если студент все же хотел, как в кино по Юлиану Семенову, засунуть в назначенный час чертежики в тайничок?

Стало быть, это политика такая гуманная проводилась, как подчеркивают соавторы, именно при руководстве Ю. В. Андропова. «Несмотря на необъективно сформированное средствами массовой информации мнение о массовых «гонениях» на инакомыслящих, якобы осуществлявшихся органами КГБ в этот период, можно говорить о том, что профилактические мероприятия, своевременно проведенные сотрудниками органов государственной безопасности, предотвратили падение многих оступившихся людей, не позволили встать на преступный путь» (с. 121).

Некоторые, правда, неверно понимали политику профилактики, как, к примеру, вполне превентивный обыск, после которого женщина-врач, видимо, не желая перевоспитываться, взяла да и повесилась. То был лишь один эпизод из шумной кампании андроповского ведомства, начатой статьей «У позорного столба» в саратовской газете «Коммунист» отнюдь не против тех, кто тащил с производства секретные чертежи, а сделал на институтской копировальной машине «ЭРА» ксерокс стихов Цветаевой, или покусился исполнить в филармоническом концерте опасно бессловесные сочинения реакционного композитора Шенберга. После чего имя музыкального врага народа надолго исчезло с концертной афиши, а тогдашний «комиссар» саратовской культуры изрек творческой интеллигенции, собранной в ТЮЗе для промывки мозгов, историческую фразу: «Мы будем бороться с катцами за самих катцев!» Такая вот пропедевтика, «ТО-1» по-гэбешному. Какое же для нас счастье наступило, что в борьбе с «катцами» победителем оказался пианист, профессор консерватории, художественный руководитель филармонии имени Альфреда Шнитке (между прочим, последователя врага народа Шенберга) Анатолий Катц, а не «комиссар»!

В популярном телесериале вор говорит сыщику: «Тебе бы, начальник, романы писать!» Но не все начальники рождаются романистами. Случаются среди них и сказочники.

Опубликовано: «Новые времена в Саратове», № 17(32), 8-15 мая 2003 г.