Яндекс.Метрика

Мартовский лед

Мартовский лед

2 марта 1855 года умер российский император Николай I.

Он был одним из самых ярких представителей российского авторитаризма, обычно называемого самодержавием (интересный момент – в русском языке это слово оказалось в ряду негативно окрашенных эпитетов: самодурство, самовольство, самостийность, самозванство и т.п.). Современные историки больше не разделяют мнения Герцена о Николае как о «посредственности» и «Палкине». Он был сложным человеком. Очень волевой, упорный в достижении своих целей, обладавший природным умом, Николай I не получил почти никакого образования и, по оценке академика Е.В.Тарле, одной из главных его слабостей как руководителя громадной империи «была его глубокая, поистине непроходимая, всесторонняя, если так можно выразиться, невежественность». Третий сын Павла I, Николай не предназначался для престола и не получил практически никакого образования. Подчиняясь европейской моде на просвещение, император никогда не понимал в душе его необходимости. «Мне нужны не умники, а верноподданные» – повторял он в разных вариациях, отдав, например, военную Академию в руки дремучего генерала Сухозанета, принципиально отвергавшего пользу науки для военного дела. Впрочем, с Академией наук поступили не лучше – ее возглавил не менее знаменитый своей тупостью князь Дондуков-Корсаков («В Академии наук / Заседает князь Дундук» А.С.Пушкин). Соответственно, «умники» не шли к царю ни в его правительство, ни в армию, где остались только подхалимы, дураки и казнокрады. Сыграла свою роль и «кадровая политика» императора – герой 1812 года, покоритель Кавказа генерал Ермолов говорил даже об особом таланте Николая «никогда не ошибаясь, всегда определять на ту или иную должность самого неспособного...».

Николай I с подозрением относился к «политикам», считая, что занятия политикой входят в исключительную прерогативу императора, но делам власти отдавался всецело. Он был, как бы сегодня сказали, трудоголиком, работая по 16 часов в сутки, и искренне верил, что трудится на благо государства. Академик Ю.В.Готье остроумно выразился по этому поводу: «Николай любил Россию тяжелою любовью, которую она долго не могла забыть». При этом, как часто бывает у необразованных руководителей, мероприятия Николая I сводились сплошь и рядом исключительно к внешней стороне дела. Любовь к военным парадам и потемкинским деревням именно при нем приобрела колоссальные масштабы. Император любил и умел пускать пыль в глаза – чего стоит хотя бы его «инструкция» шефу III Отделения Бенкендорфу. Назначая его, Николай протянул носовой платок – «Вот твоя инструкция! Утирай слезы обиженных и наказывай виновных». На деле же создавалась банальная охранка. Из той же оперы – его широко разрекламированное обещание «быть личным цензором Пушкина», в реальности сведшееся к отправке докучливого поэта к тому же Бенкендорфу. Громкими фразами царь сделался любимцем историков (журналистов тогда еще не было), любящих красивые высказывания. «Собаке – собачья смерть!» (отклик на сообщение о гибели Лермонтова на дуэли). «Чем держится Россия? Самодержавием – да, законами – нет, а вот чем, вот чем, вот чем!» (помахивая кулаком перед носом наследника престола). «В Европе не все медом мазано. Пускай дома сидит! Великая Россия – самая богатая и счастливая страна в мире, одни идиоты этого не понимают» (отказываясь разрешить академику Гроту научную командировку за границу). Именно при Николае I еще одним шефом III Отделения Леонтием Дубельтом сформулировано: «Прошедшее России было удивительно, настоящее более чем великолепно, а будущее выше всего, что может себе представить самое смелое воображение». Это заявление стало формулой официальной лжи, погубившей это царствование. «Сверху блеск – внизу гниль» – констатировал в конце правления Николая I граф Петр Валуев.

«Потемкинские деревни» авторитаризма привели к невероятному распространению воровства. Императорские друзья были воры. Когда вскрылось казнокрадство ближайшего приближенного Николая I графа Клейнмихеля, император в ярости кричал, что не знает, принадлежит ли ему стул, на котором он сидит, – но вынужден был замять дело. Николай I «своих не сдавал» – и в итоге к концу его правления в стране осталось лишь 3 губернатора, которые не крали. Киевский Писарев – потому что был и так несметно богат, Таврический Александр Муравьев – бывший декабрист, и ковенский Радищев – сын первого русского революционера. Двое последних – по идейным соображениям (чтобы выбиться в губернаторы пришлось сильно поменять взгляды, но не брать же взяток!). Масштабы казнокрадства лучше всего характеризует военная статистика – при численности армии на бумаге в 1 200 000 человек в действительности к началу Крымской войны в полках находилось не более 625 000. А остальные – «мертвые души», за которые, однако, полковники исправно получали жалование и довольствие. Понятно, что в таких условиях искренние попытки Николая I освободить крепостных крестьян (при нем было создано 11 комитетов по крестьянскому делу!) окончились ничем. Поговорили – и забыли. Зато теперь историки могут рассуждать о «проницательности» и «либеральных стремлениях» царя.

Итог правления Николая I – «Крымская война вскрыла гнилость и бессилие самодержавной России» (В.И.Ленин). И его куда менее либеральному в помыслах сыну – Александру II – пришлось-таки пойти на освободительные реформы, о которых при Николае запрещали даже говорить. Объявляя тех, кто беспокоился о положении страны, сумасшедшими (Чаадаев) или врагами (Герцен). Принудительное единомыслие, которого добился в стране Николай I, оказалось затишьем перед развалом.

Когда безмолвствует народ –
тиран в стране.
Когда, окованная в лед,
молчит река –
Настанет март, и лед
пойдет наверняка.
(М.Максимов)


Опубликовано: «Новые времена в Саратове», № 8(23), 28 февраля – 6 марта 2003 г.


Автор статьи:  Дмитрий ЧЕРНЫШЕВСКИЙ
Рубрика:  Чему не учит история

Возврат к списку


Материалы по теме: