Яндекс.Метрика

Неистовый Немзер

Неистовый Немзер

Мне всегда казалось и, думаю, не мне одной: есть что-то в Андрее Немзере от неистового Виссариона. В «Замечательном десятилетии...» нашла подтверждение этому. Немзер пишет: «Для Белинского «нет» означало «скоро будет, должна быть»; в ту литературу, которую оформила его критическая деятельность, естественным образом попадали и прежние литературные факты». Вся цитата кажется автохарактеристикой Немзера. Собратья по перу, мрачно возвестившие о конце литературы, критику не близки, и говорит он об этом жестко и четко: «У нас же «нет» подразумевает либо «и слава Богу», либо «ничего не поделаешь». Слово «оптимист» по отношению к Немзеру мне употреблять не хочется – оно как-то незаметно, но прочно приобрело у нас негативный оттенок. И все-таки он оптимист: «...у нас нет оснований для пессимизма, в России работают замечательно талантливые, энергичные, внутренне свободные художники и ученые».

Особо важная тема, так или иначе появляющаяся во многих работах Немзера, – о включенности в историю, потому что именно «недоверие к истории, подразумевающее недооценку свободы и человеческой личности», по Немзеру, ведет к творческим просчетам. Еще одна цитата: «Освобождение человека освобождает и историю; она перестает быть мифом, кошмаром, тяжелым сном, и человек сознает себя живым и способным удивляться, готовым к действию и ответственным за происходящее». Причем Немзер не только других призывает к ответственности, он берет ее в первую очередь на себя.

Нынешние литературные проблемы Немзер рассматривает именно в контексте большой литературы. Как и Белинский, «естественным образом». Одна из самых любопытных глав книги – «Окрест Гоголя» – о месте Гоголя в новейшей российской прозе. Точки пересечения с прозой классика Немзер находит у Владимира Кравченко, Олега Ермакова, Андрея Битова, Анатолия Королева и даже у Солженицына. Жалко, что за пределами нынешнего варианта очерка остались наблюдения на ту же тему над прозой нашего земляка Валерия Володина (они вошли в книгу «Литературное сегодня» – М., 1998). Между делом придерусь: некоторые немзеровские фразы – «принцип «гоголизации» негоголевских текстов» (плохо представляю себе «гоголизацию» гоголевских текстов) или «неотменяемая взаимоотчужденность самодостаточных сознаний» (тоже не могу сообразить, что бы это значило) – отчего-то напомнили мне знаменитое маниловское: «... не будет ли эта негоция несоответствующею гражданским постановлениям и дальнейшим видам России?».

Еще к теме придирок: ни за что не соглашусь с позитивной оценкой книги Вл. Новикова «Высоцкий». Да, голос повествователя сближается с голосом героя, и текст кажется автокомментарием поэта. «В книге Вл. Новикова один герой». Именно это мне и кажется ужасным: этот «один герой» или фальшивый Высоцкий, или какой-то среднеарифметический монстр. Однако в частности лучше не вдаваться: «Замечательное десятилетие...» – книга настолько насыщенная, что лучше вернуться к «общим тенденциям».

Важная черта Андрея Немзера – независимость: от литературной моды, от общих настроений, от межпоколенческих разборок, от популярной терминологии: «Хорошо тем, кто умеет утешать себя красивым словом «постмодернизм»...»; «...никто не хочет договариваться о терминах, устанавливать единую систему критериев...». И дело не только в терминологии, твердое убеждение критика: литература не должна терять ценностную шкалу.

О пристрастии Немзера к Саратову, «Волге» и Слаповскому уже говорилось. Дополню: в «Московской статье» Немзер называет тех, «о ком тведо знаю: не для меня одного эти имена значимы» – в списке из двадцати одного человека – десять авторов «Волги»: помимо Алексея Слаповского и Валерия Володина – Николай Болдырев, Нина Горланова, Светлана Кекова, Юрий Петкевич, Александр Ожиганов, Сергей Солоух, Олег Хафизов, Алан Черчесов. А ведь Немзер пишет еще и о «волжских» публикациях Евгения Попова, Вячеслава Пьецуха, Александра Титова, Марии Галиной, Бориса Фаликова, Владимира Янушевского, Марины Палей, Андрея Коровина, Николая Якушева, Майи Кучерской, Ольги Седаковой, Елены Шварц – всех не перечислишь.

Немудрено, что на страницах «Замечательного десятилетия...» так часто возникает название погибшего саратовского журнала. В книгу вошла и статья «Замерзшая «Волга», написанная в 2000 году. В ней – история последних девяти лет жизни журнала. О закрытии «Волги» говорили много, но так хлестко, как Андрей Немзер – никто: «У меня (и не у меня одного) щека горит – оплеуху вмазали самой русской словесности, а переживать ее боль как свою покамест еще много народу способно».

Закончу я тем, с чего, наверное, следовало начать. В «Замечательное десятилетие...» вошли статьи, рецензии, написанные в 1993 – 2002 годах, они публиковались в толстых журналах и московских газетах. Собранные вместе и продуманно скомпонованные, они стали единым, цельным текстом. Неловко «в присутствии» Андрея Немзера говорить банальности, но все-таки: ценность его вклада в исследование отечественной словесности неоспорима.

* * *

Андрей НЕМЗЕР родился в 1957 году в Москве. Окончил филологический факультет МГУ (1979) и там же защитил диссертацию о творчестве Владимира Соллогуба (1983).

Работал в журнале «Литературное обозрение», читал общий курс истории русской литературы в Российской академии театрального искусства (ГИТИС), в настоящее время профессор кафедры словесности Высшей школы экономики, обозреватель газеты «Время новостей».

Начал печататься в 1979 году и с тех пор опубликовал сотни статей, рецензий, обзоров в журналах и газетах. Часть из них вошла в книги «Литературное сегодня. О русской прозе. 90-е» (1998) и «Памятные даты. От Гаврилы Державина до Юрия Давыдова» (2002). Постоянный автор журнала «Волга».

Кроме текущей словесности, продолжает заниматься русской классикой, подготовил и откомментировал ряд книг писателей ХIХ века (Гоголь, Владимир Одоевский, Соллогуб, Лермонтов).

Один из инициаторов формирования содружества литературных критиков – Академии русской современной словесности (АРСС). Входил в комитет и жюри Букеровской премии и премии имени Аполлона Григорьева.

* * *

– Андрей Семенович, в литературной среде хорошо известны ваши привязанности, которые я позволю объединить в триаду: город Саратов – журнал «Волга» – писатель Слаповский. Как это произошло?

– Первичен здесь журнал «Волга». На рубеже 80-90-х гг. только слепой (равнодушный к литературе) или вконец замороченный столичной круговертью человек не чувствовал своеобычности этого издания. Имею в виду не отдельные публикации, но журнал как целое, являющий собой живой, ни на кого не похожий и редкостно обаятельный организм. Это мое (и уверен, не только мое) отношение к «Волге» я выразил осенью 1991 года в «Независимой газете», где вел рубрику «Журнальная галерея». Что и привело к заочным (эпистолярным) контактам с коллегами из саратовской редакции. Первые «волжские» публикации Алексея Слаповского я, кстати, пропустил. А опубликованный «Волгой» в 1992 году роман «Я – не я» мне просто очень понравился. Как нравится книга, словно «с неба упавшая» – тогда я об авторе ничего не знал. Я написал рецензию (писал ее с ощутимым удовольствием), а позднее выдвинул роман на Букеровскую премию (тогда она разыгрывалась во второй раз). Кстати, по сей день думаю, что мои кандидаты на второго Букера (кроме «Я – не я», я номинировал «Воскобоева и Елизавету» Андрея Дмитриева и «Знак зверя» Олега Ермакова) были самыми достойными, хотя, увы, в шорт-лист тогда вошел только Ермаков, а премию получил Владимир Маканин. Но вторая букериада была осенью 1993 года, а еще весной в Москву заехал Слаповский. Мы проговорили целый вечер, и гость – между делом – пригласил нас с женой в гости, в Саратов. Знакомство было совсем коротким, но посиделка наша так удалась, что мы поехали. А приехав в Саратов, невозможно не влюбиться в Волгу, Немецкую улицу, рынки, музей, саратовских жителей, которых видишь на улицах. Так и случилось. Был воздух, был первый визит в «Волгу» и радость знакомства с коллегами, верно обещавшего дружбу, было чтение нового романа Слаповского «Первое второе пришествие»... Наш первый приезд в Саратов мы с женой никогда не забудем – был бы прозаиком, непременно сочинил бы на эту тему что-нибудь «духоподъемное». И хотя «Волги» больше нет, Слаповский стал моим московским соседом и вообще многое изменилось, чувства мои к триаде, верно обозначенной в вашем вопросе, остались прежними. Я горжусь, что печатался в «Волге» и одним из первых оценил прозу Слаповского. Я благодарен Саратову и «Волге» не только за литературные радости, но и за то, что город и журнал подарили мне настоящих друзей.

– Чем, на ваш взгляд, отличается и отличается ли – на уровне текста – современный столичный и провинциальный литератор?

– На уровне текста – ничем. Тот же Слаповский, переехав из Саратова в Москву, другим не стал. В Перми живет Нина Горланова, в Саратове – Светлана Кекова, в Вольске – Николай Якушев, в Екатеринбурге – Валерий Исхаков, в Днепропетровске (не сочтите за посягновение на территориальную целостность самостийной Украины) – Александр Хургин, в Кемерово – Сергей Солоух, в Волгограде – Борис Екимов и Александра Васильева, во Пскове – Владимир Курносенко, в Красноярске – Михаил Успенский. Для меня это первый ряд русской литературы. Как первый ряд критики – например, Евгений Ермолин (Ярославль) и Александр Касымов (Уфа) и, конечно, саратовцы – Ольга Лебедушкина, Роман Арбитман и (не боюсь петушино-кукушечьих ассоциаций) Сергей Боровиков. Дмитрий Бавильский перебрался в Москву, а Марк Липовецкий работает в США, но сформировались они соответственно в Челябинске и Екатеринбурге.

– Множество российских литературных премий толкуется по-разному. Ваше к ним отношение?

– Всякая премия по-своему хороша. Плохи бывают конкретные премиальные решения. (Не о естественном разновкусии речь, но об откровенных «играх», каковые всегда видны невооруженным глазом.) Особенно огорчительны – провалы с Государственной премией РФ. Мы ведь в своей стране живем, а не в чужой. Огорчительны и постпремиальные толки, в которых нередко выплескиваются обиды, комплексы, зависть. Но «смерть причину найдет» – без премий наш литературный быт лучше бы не стал, а скучнее стал точно. Не в деньгах одних дело (хотя лучше дать некую сумму даже и среднему писателю, чем оставить ее в самом лучшем банке – там и без того купюр достаточно) – премии так или иначе актуализируют писателя, напоминают обществу о литературе. Моя самая любимая премия – премия имени Аполлона Григорьева (за «шедевр года»), учрежденная Академией русской современной словесности и Росбанком. Это не удивительно – я был одним из инициаторов создания этой награды, писал премиальный устав. Да и просто доверяю я суду своих коллег – профессиональных критиков. Главное премиальное огорчение – отсутствие награды для критиков. Многие мои коллеги замечательно работают на благо нашей словесности и, безусловно, достойны общественного признания.

– Вы возродили традицию подведения итогов литературного года. Год 2003-й приближается к зениту, чем-то значимым он уже запечатлел себя в российской словесности?

– Полугодие оценивать труднее, чем год. Что-то не дочитано, что-то отложено на завтра. Но все же. В № 6 «Знамени» появится повесть Андрея Дмитриева «Призрак театра» – я читал ее в рукописи и могу заверить будущих читателей: вас ждет настоящее событие. Огромная радость – капитальные тома стихов Семена Липкина (увы, книга вышла уже после кончины поэта-патриарха) и Инны Лиснянской (М., «О.Г.И.»). Очень сильное впечатление произвела публикация переписки Лидии Чуковской и Давида Самойлова («Знамя», № 5; продолжение следует). Что до нашего цеха, то здесь должно указать на статью Сергея Чупринина «Критика – это критики» («Знамя», № 5). Соименная давней (и любимой мной) чупрининской книге, работа эта, по заверению автора, должна получить продолжение в цикле портретов наших с вами коллег. Право слово, они того стоят.


Опубликовано: «Новые времена в Саратове», № 21(36), 6-12 июня 2003 г.


Автор статьи:  Анна САФРОНОВА
Рубрика:  Искусство жить

Возврат к списку


Материалы по теме: