Яндекс.Метрика

Сбывшийся сон

Сбывшийся сон

11 февраля в Радищевском музее открылась выставка графических и живописных работ «Круг жизни. Колесо истории» Николая Гущина и Валентина Юстицкого. Имена этих художников не просто значимы – они составляют славу нашего города.

Как бы не развивалась художественная жизнь Саратова – а развивается она нынче бурно и неоднозначно – без этих имен уже не обойтись. Экспозиция обширна, она занимает несколько залов, известные «музыкальные» картины Гущина соседствуют с пейзажными зарисовками Юстицкого. «Автопортрет в заячьей шапке» Гущина, занимающий одно из центральных мест в экспозиции, в чем-то перекликается с лагерными рисунками Юстицкого. На этой выставке Гущин, который знал, что такое слава, кажется мрачнее бывшего зэка Юстицкого – у последнего есть мягкий юмор – например, в живописных картинах периода «угара нэпа». Мрачны же его последние работы.

Встреча

В 1947 году колесо истории повернулось таким образом: освободился из тюрьмы Валентин Юстицкий и вернулся на родину Николай Гущин. Незадолго до освобождения, 31 января 1946-го Юстицкий пишет: «Что писать о себе! Все по-старому, кроме мысли о том, что на носу февраль и последняя зима в этих условиях... Где буду жить – сейчас сказать трудно». В Саратове Юстицкий поселяется на улице Гоголя, 97, через некоторое время там же помогает получить жилье Гущину. Сам Юстицкий жил на первом этаже, две комнаты плюс удобства. У Гущина – комната в 12 метров на втором, удобств не было (в 1965-м, в период болезни мастера, ходить за больным было обязанностью Михаила Аржанова – друга, ученика). Общение с Юстицким было недолгим – он, отмотавший десять лет в лагерях, ушел из жизни в 1951-м.

Они были разные по всем искусствоведческим параметрам. «Потому что не волк я по крови своей» – вот примерное оправдание близости.

Саратов

Гущина Саратов очаровал Волгой. Лодка-гулянка, небольшой домик на левом берегу в районе железнодорожного моста. Домик-сарайчик красиво именуется «виллой-марфуткой» в честь Веры Дубровиной, одного из «голубых видений». Прима-балерина ходит по даче с кастрюлей, как натуральная марфутка (домохозяйка, уборщица и т. д.). Лодка-гулянка пережила Гущина, пережила нового хозяина Михаила Аржанова, который ходил на ней по Волге до 1981-го.

В комнате на Гоголя Гущин напишет последнюю свою живописную работу «Окно». К сожалению, эта работа не попала в экспозицию в Радищевском музее. Картон, масло, 19,5х10,5 см. Поверхность светится переливами красок, активная фактура. Окно закрыто, закрыто то, что за ним, перед нами – поверхность, красивая, красочная, но закрытая. Гущин был уже тяжело болен, фактически приговорен по статье «рак». Гущин потрясает друзей своим послебольничным видом: худое, «эльгрековское» лицо, нет роскошной шевелюры, что так нравилась юным поклонницам. А их внимание Гущину было необходимо, пусть и «голубые видения» неизменно выходили замужними «подстреленными чайками».

Друзья

Гущин притягивал всегда. В частности, посетители университетского кружка «Клуб культуры» приглашали Гущина на свои заседания, а некоторые из «клубных» деятелей стали постоянными гостями его комнаты. Молодые друзья Гущина смягчают впечатления от жестокой советской реальности.

Забудьте Францию, художник. Он рассказывал своим друзьям о том, как его отговаривал возвращаться в Россию Маяковский. В 1927-м году он встретился с ним в одном из парижских кафе. Гущин сказал, что хочет вернуться. «Зачем?» – Маяковский. «Как же? Строить новое искусство», – Гущин. «Гиблое дело», – махнул рукой Маяковский.

Именно молодые друзья – точнее, самые близкие из них – остаются рядом в самый тяжелый, предсмертный год жизни художника. Это Михаил Аржанов, Маргарита Богадельщикова и дочь Юстицкого, Анна Валентиновна. Гущин очень болен, ему нужен постоянный уход. Диагноз от художника скрывается, он только догадывается о скорой смерти. Надежда больше отчаяния: он не успевает даже распорядиться деньгами, которые лежат в сберкассе: восемь тысяч за неимением наследников отойдут «родному» государству.

Бесплотность советской жизни многих толкала к мистике. Гущинская мистика в области живописи не подлежит беглым оценкам, тем более что и сам художник к мистике относился критически. Но случались странные истории. Еще в юности после тяжелой травмы художник жил в лесу, лечился травами. Встретился странный старик, он «показал» (Гущин употреблял именно это слово) сцены из будущего, две из них сбываются – встреча с будущей женой, берег моря во Франции...

Последний год

Николай Гущин выходит из больницы. Тем временем в коммуналке разыгрывается все по Ильфу и Петрову (сюжет с летчиком-героем Севрюговым). Гущин не хочет возвращаться в квартиру, где соседи вожделенно ждут его смерти, из больницы его забирают Михаил Аржанов с Ритой, он селится в их доме в Агафоновке. Сад, цветы, покой... Гущин прожил не два месяца, как обещали врачи, поставившие диагноз, а почти год. Он каждое утро говорил себе, что чувствует себя лучше и лучше.

В Саратове ходит легенда, что Гущин умер за шахматной доской. Это просто легенда. За два дня до смерти он попросил зеркало – привести себя в порядок. Смерть художника Гущина была обычной, обыденной.


Опубликовано: «Новые времена в Саратове», № 6(21), 14-20 февраля 2003 г.


Автор статьи:  Анна САФРОНОВА
Рубрика:  Искусство жить

Возврат к списку


Материалы по теме: