Когда из города на Волге ты прибываешь в город на Неве, то мучает одна проблема – как успеть побывать везде, куда рвется душа и следом за ней не всюду успевающее тело.

Бывает, не везет, и твой визит в северную столицу совпадает со школьными каникулами, во время которых преподавательницы с активной жизненной позицией свозят со всех концов нашей необъятной родины своих питомцев. Тогда правилом становятся километровые очереди во все популярные музеи, а плотность пешеходного движения по Невскому напоминает трамвай в час пик. Но всегда есть выход из сложной ситуации. Зачем мерзнуть три часа на пронизывающем зимнем ветру, чтобы попасть в Эрмитаж или посмотреть на уродов в Кунсткамере? Могу поделиться собственным открытием. В Санкт-Петербурге есть масса оригинальных мест, где никогда не бывает аншлага, но посещение которых вы запомните надолго. Например, музей сновидений Зигмунда Фрейда (к сожалению, пока переживает страшный сон о ремонте и временно закрыт) или музей хлеба. Небезынтересным может оказаться поход в музей граммофонов или фонографов. Мой визит в Питер пришелся на начало января, те самые «долгие 10 дней, которые потрясли руки», и сама логика привела меня в музей русской водки. Кстати, единственный в мире.

Что было приятно, зрелище с последующей дегустацией оценивалось всего в 25 рублей. Камердинер на входе, два небольших, не в пьяном беспорядке сформированных выставочных зала, стилизованный под трактир XIX века небольшой ресторанчик, приятные, но трезвые экскурсоводы – все наводило на мысль, что водка сыграла в истории России одну из главных ролей.

Были времена, когда бутылка водки становилась национальной валютой, заменяя расчеты по операциям с наличными. В начале 20-х годов в Сибири водочные этикетки в условиях финансового кризиса одно время выполняли функции кредитных билетов! Но не будем забегать вперед предлагаемой экспозиции. На входе в зал встречает русский монах, сидящий у самогонного аппарата за недвусмысленным занятием, естественно, со змеевиком. Именно в монастырях происходило таинство «виноварения» первых проб ядреного напитка.

Забавно, но водку, наше национальное достояние и гордость, придумали не мы. Еще в древней Александрии, основанной Александром Македонским, было обнаружено упоминание о существовании перегонного аппарата и способах перегонки. А что бы мы делали без алхимика из Прованса Арно де Вилльнева? Именно он в 1334 году получил первый винный спирт. Глядя из глубины веков, становится ясно, что это открытие будет подороже золота. Интересно, что винный спирт, который в ту пору назывался «аква-вита», пропагандировали затейники французы исключительно в итальянских и французских монастырях. Спирт преподносили как чудодейственное, целительное средство.

Первое знакомство русских со спиртом оставило их равнодушными. В 1386 году генуэзское посольство демонстрировало аква-виту двору Великого князя Дмитрия Донского и иностранным аптекарям в Москве. Как гласят исторические документы, «демонстрация продукта перегонки забродившего сока винограда не произвела особого впечатления». Отведав аква-виты, россияне решили, что она очень крепкая и употреблять ее надо, разбавляя водой, как лекарство. В оправдание нашим далеким предкам можно сказать, что на Руси тогда отдавали предпочтение меду и пиву.

В 1429 году аква-вита вновь была привезена в Москву иноземцами. При дворе юного князя Василия, который впоследствии был прозван Темным, жидкость уже оценили, но предпочитали разводить водой. Идея разведения спирта и послужила толчком к производству русской водки, но из зерна, которым Русь была «зело богата». Как бы то ни было, в XV веке в монастырях Московской Руси начали производить зерновую русскую водку.

Уже в начале XVI века «горящее вино» повезли не в Россию, а из нее. А первым, кто догадался ввести государственную монополию на производство и продажу водки, равно как и на все прочие алкогольные напитки, даже на питейный мед и пиво, был великий князь Иван Грозный.

В этом году мы будем отмечать знаменательную дату – 472 года с момента открытия первого кабака в Москве, в 1533 году. Так как дата неизвестна, то отмечать можно практически в любой день по желанию. В кабаках тогда выпивали, дрались, играли в «зернь» (то есть в кости), но не закусывали. Кабацкий бизнес приносил государству немалый доход, поэтому и Рюриковичи, и Борис Годунов, и первые Романовы не только сохраняли государственную монополию, но даже ужесточали ее. Кстати, войну с самогонщиками начал Борис Годунов. Его слова: «Скорее помилую вора и разбойника, нежели корчемника!». Беспокоился, наверно, о здоровье народа. Но как объяснить то, что именно при Годунове появились кабаки во всех крупных городах Руси? Кормчество – частное производство и продажа – наказывались кнутобитием или тюрьмой. Сбор доходов с питейного дела был настолько велик, что был передан Тайному приказу.

Окончание в следующем номере

Опубликовано: «Новые времена в Саратове», № 6 (118), 18-24 февраля 2005 г.