Он провел более двадцати избирательных кампаний – от районных до федеральных. Большинство из них – успешно. Его бывшие клиенты до сих пор у власти. Он сыграл не последнюю роль в выборах губернатора и привел его ко второму сроку. Николая Сухого, нынешнего депутата Госдумы, он выбирал три раза. И, как вы догадываетесь, все три раза удачно. Его хотели заполучить в свои выборные штабы многие саратовские кандидаты в депутаты, те, кто ставил ва-банк. Он единственный, кто читает в Саратове курс «Политическая психология», потому что ему есть что сказать студентам, специализирующимся на психологии в классическом университете. Возможно, захочется приклеить к его профессии ярлык «политтехнолог». Но он просто человек, который очень много знает о психологических проблемах тех, кто только собирается в политику, и тех, кто уже находится на вершинах властной пирамиды. Наш разговор с Александром ПАНТЕЛЕЕВЫМ, и.о. зав. кафедрой педагогики и психологии социально-экономического университета.

– Александр Федорович, существует некий феномен Саратовской власти. Многие из сегодняшних больших начальников, отцов города и губернии – выходцы из села. Достаточно вспомнить губернатора, родом из небольшого села Балтайского района, мэра города – родом из поселка Кушумский, да и многих других нынешних министров, их замов и пр. Это чисто саратовское явление? Возможно ли, чтобы методы управления в сельской местности подходили для города и области?

– Начну с другого. Проблема власти – в ее харизматичности, в том, насколько люди согласны с тем, как ими управляют. Если они допускают отношение к себе как к стаду, то руководитель этим довольствуется. В доперестроечные годы существовала система кадровой подготовки. Человека выращивали, и чтобы стать, например, директором завода, надо было начать на этом же производстве с токаря. И в советской системе на выходе всегда получали один и тот же продукт – надежного директора, который делал то, что скажет партия и правительство, умел работать с людьми. Когда началась перестройка, к власти пришли люди, которые не успели сформироваться как руководители, они имели определенные, но не полноценные навыки управления. Не случайно говорят, что перестройка была революцией завлабов или вторых секретарей. Такое управление с самого начала было ущербным. В то время выдвинулись многие руководители.

– Ну а так ли уж нужен был кадровый рост?

– Энергичность и инициативность потенциальных директоров с каждым переходом на ступеньку выше обтесывались, доводились до совершенства механизмы управления, постигалась, можно сказать, управленческая азбука. Перестройка все перевернула с ног на голову. Почему стал выдвигаться народ из глубинки? Среднее звено оказалось не битым нашим социалистическим строем, именно там сохранились инициатива, активность, природное упорство, здоровые амбиции. В городе человек был больше под надзором. А на селе более свободная ситуация. Поэтому во власть стали приходить люди не только из сел, но и те, кто раньше был на вторых ролях.

– В чем беда современной системы управления?

– Нарушена традиция подготовки кадров. Они не выращиваются, а лепятся. Из Поволжской академии госслужбы выходят неплохие управленцы, но без реального опыта нельзя стать настоящим руководителем. К тому же жизненный опыт не возникает за счет обучения в вузе.

– В связи с инициативами президента по назначению губернаторов и отменой выборов ваша специализация – политическая психология – больше не будет востребована?

– Политическая психология всегда развивается в странах с нарождающейся демократией, какой до недавних событий была и Россия. Сейчас, как бы помягче сказать, процесс несколько затормозился. Инициативы президента о назначении губернаторов я воспринял негативно. Я наблюдал людей в разных выборных ситуациях на протяжении десяти лет. За это время в сознании избирателя произошли огромные перемены. Сначала люди не сознавали ценности своего голоса. Они шли на выборы по инерции, пообщаться, купить что-то на участке. Потом голоса стали перекупать, причем за смешные деньги. Пример из моего опыта: один лидер покупал голоса за 2 кг манки и 3 кг пшена. Бизнес у него был такой, покупал чем мог.

Вскоре мы доросли до понимания, что покупка по бросовой цене абсолютно безрезультатна. И только в последнее время люди стали понимать, что их голос имеет государственное значение. А в свете последних событий нет не то что цены голоса, но и его самого.

На фокус-группах, которые мы проводили в отдаленных районах области, нам говорили, что отмена выборов воспринимается как некая обида.Простое бытовое сравнение: женщина родила ребенка, а муж ей говорит – нет, не подходит, переделай. Но ребенок уже родился, его не переделать, можно только родить другого. Мы в похожей ситуации. В очередной раз взяли и все сломали, хотя пытаются сгладить ситуацию – оказывается, это новая форма выборов через областную думу.

Ведь нарождающаяся демократия как маленький ребенок, которого нужно холить и лелеять. Да, есть издержки в виде грязных технологий. Но вето на выборы – это все равно что запретить автомобили, потому что они людей давят, и пересадить всех на трамваи.

– Тогда какую вы видите точку приложения своих знаний?

– При выборах по партийным спискам надо будет голосовать за какую-то партию. И усилия политтехнологов будут направлены на работу по формированию имиджа партий и отдельных партийцев.

Хотя теперь появилась новая политтехнологическая задача – не выбрать, а убрать мэра города или еще какую-нибудь неугодную фигуру. Поднять такую волну негатива, чтобы люди выступили против этого лица, показать, как народ его не любит, не принимает и хочет перемен. Сызрань уже послужила таким полигоном для новых технологий.

– Вы провели две последних выборных кампании губернатора. Если была бы третья, как вы оцениваете его шансы?

– Я разрабатывал концепцию рекламной кампании по выборам 2000 года, и она была для меня наиболее показательной как для политического психолога. Провели соцопрос и увидели, что рейтинг губернатора не очень высокий, не тот, который достаточен для участия в выборах. Применили свои методики: просили очень многих людей из разных уголков области продолжить ассоциативный ряд – Аяцков и все, что с ним ассоциируется. При первых исследованиях оказалось, что много ассоциаций с использованием мата. Аяцков – и давай все, что о нем думают. С учетом этого построили рекламную кампанию, изобрели новые методы и уже ближе к выборам по результатам аналогичного исследования увидели, что люди стали к нему относиться по-другому. О чем это говорит? В нем есть та самая харизматичность, ее не отнять. Я считаю, что если бы были выборы, шансов их выиграть у Аяцкова было бы больше, чем у его вероятных оппонентов. Пусть даже у него заведомо проигрышное положение, так как он у власти. Его оппоненты могут оказаться в более выигрышном положении.

– А пресловутый административный ресурс довершил бы все дело.

– Административный ресурс, во-первых, не безграничен, с годами он теряет свое значение. С его помощью можно подправить ситуацию на 3-5 процентов, не больше, но радикально вбросить 30 процентов бюллетеней в массовом масштабе на 2,5 миллиона населения области невозможно. А во-вторых, в наше время обмануть людей сложно. Наблюдатели на участках серьезно контролируют весь процесс. Особенно сильны в этом наблюдатели от коммунистов.

– Что позволяет вам быть уверенным, что у Аяцкова было бы больше шансов на выборах, которые уже не состоятся?

– Критическое отношение к власти испытывает та часть людей, которая, по нашим наблюдениям, на выборы не очень-то и ходит. Наша интеллигенция может разнести в корки любого. Но есть ли такая сила, которая заставит ее подняться в воскресный день и пойти на выборы? Есть несовпадение между результатами социологического опроса перед выборами и структурой электората, который на них ходит.

Проиграть он мог бы только тому, кто явно сильнее его в масштабах области и обладает столь же харизматическими качествами. Пока это лишь виртуальная фигура.

Да, говорят, Аяцков не очень хороший. Но у него есть большой плюс – он свой, он предсказуем. Его ругают как члена своей семьи.

Я не считаю себя слепым сторонником Аяцкова, но разумно вижу его реальные шансы. К новому человеку все равно есть опасения. Мы привыкли, что новое у нас всегда почему-то хуже старого. Есть ли смысл шило на мыло менять?

Кроме того, он умеет говорить и убеждать аудиторию. Да, бывает, его заносит. Но к выборам он безусловно способен мобилизоваться, перестроиться и сделать то, что необходимо. Ведь власть просто так не дается, и от нее не отказываются с легкостью. А у него есть чутье. При существующем раскладе политических сил пока никто не способен переиграть Аяцкова.

– Вы себя ассоциируете с командой губернатора?

– Да, я считаю себя человеком его команды, но стараюсь занимать объективно взвешенное положение. Услужливый дурак опаснее любого врага. Услужливые советники, которые, как я вижу, статьи пишут в разные газеты, для губернатора опаснее, чем любой его заклятый враг. Чем меня не устраивает политическая деятельность Аяцкова? Длительная власть формирует у человека обращение к тем средствам и методам работы, которые им уже проверены и опробованы, которые работают. А ситуация меняется непрерывно, нужны новые средства, новые идеи. Но губернатор отличается использованием проверенных схем.

– Саратовская политика – какая она? Есть ли у нас реальные политические фигуры, интересные политические ходы или все проще, на уровне мелких интриг и продавливания собственных интересов?

– Мне кажется, у нас все гораздо проще. Аяцков по стилю жесткий, авторитарный руководитель. Это сказывается на всей вертикали власти. Если наверху шаркнут ногой, то внизу будет землетрясение. При демократическом управлении – наоборот. У нас, к сожалению, не поддерживаются партии и движения. Откуда возьмется большая политика, если нет уважения к идеям? Отсутствие мощных политических сил и группировок сказывается на всей политической жизни области. У нас политика имеет характер самодеятельности. Я помню митинг, организованный депутатом Полещиковым против введения повременной платы за телефон. Стоят молодые крепкие ребята, напоминающие службу охраны. Мимо них проходят горожане и спрашивают: что это такое? За что митингуем? Нет настоящих, свежих идей, которые бы вели людей за собой. Это наша беда. То, что мы называем саратовской политикой, является попыткой отдельных фигур выделиться, используя политические средства, а местные политики напоминают ужей. Ползти ползет, а бегать не может.

– Востребованы ли будут в ближайшее время политтехнологи?

– Политтехнологи без работы не останутся. Факт назначения губернаторов имел вынужденный характер. Надо было ответить страшным вызовам международного терроризма. Есть такое положение в шахматах – цугцванг, когда ходить надо, но все ходы – плохие. То, что отмена выборов носит временный характер, уже обсуждается. Какая это демократия, если люди не могут напрямую проголосовать за человека, который будет ими управлять?

Черчилль сказал: «Демократия – это ужасно. Но люди пока не придумали ничего лучше».

Опубликовано: «Новые времена в Саратове», № 42 (104), 29 октября – 4 ноября 2004 г.